Театр Табакова: Спектакли: Дядя Ваня

Дядя Ваня

Автор	Антон Чехов
Режиссёр	Миндаугас Карбаускис
Художники	Алексей Кондратьев, Олег Шейнцис
Художник по костюмам	Светлана Калинина
Художник по свету	Дамир Исмагилов
Композитор	Гиедрюс Пускунигис
Продюсер	Олег Табаков
Продолжительность	3 час 20 минут с 1 антрактом

Серебряков Александр Владимирович отставной профессор	Олег Табаков
Елена Андреевна, его жена	Марина Зудина
Софья Александровна (Соня) его дочь от первого брака	Ирина Пегова (Актриса Мастерской Фоменко)
Войницкая Мария Васильевна вдова тайного советника, мать первой жены профессора	Ольга Барнет (Актриса МХТ)
Войницкий Иван Петрович, её сын	Борис Плотников (Актёр МХТ)
Телегин Илья Ильич, обедневший помещик	Сергей Беляев
Астров Михаил Львович, врач	Дмитрий Назаров (Актёр МХТ)
Марина, старая няня	Наталья Журавлёва
Ефим, работник	Александр Яценко

Оценка: 9

Отзыв: Спектакль начинается расслабленной сонной деревенской тоской. Дядя Ваня и Астров лежат, отвлечённо что-то говоря, но сами толком не понимают, что они говорят и на самом деле никак этим в данный момент не заинтересованы, а возможно, и думают совершенно не то, что говорят. С приходом Елены Андреевны они немного оживляются, Астров больше не расслабляется, даже няня становится более активной, но полного пробуждения всё равно не наступает. Астров проявляет какие-то чувства, какую-то заинтересованность лишь при разговоре с Еленой Андреевной, Войницкий - лишь при воспоминании о сестре. В Елене Андреевне чувствуется оживлённость, энергия, однако чувствуется и то, что она это прячет. По-настоящему жива, открыта, весела, активна и жизнерадостна только Соня. Она постоянно в движении - либо говорит, либо выполняет какую-то работу/чью-то просьбу, ни на минуту не останавливаясь. Она выглядит счастливой и всем желает того же. Однако её никто не понимает и не слушает. Только потом она найдёт общий язык с Еленой Андреевной.

По-настоящему Дядя Ваня и Михаил Львович пробуждаются, открываются и раскрываются только ночью. Фразу "В человеке должно быть всё прекрасно" Астров не произносит полностью, на слове "всё" закрывается окно дома, за которым он оказывается с Соней и звучит громкая музыка - вот они, люди, в которых на самом деле есть всё, и в которых это всё должно быть прекрасно, но которые тем не менее несчастны.

Серебряков выглядит противным, тщеславным, эгоистичным брюзжащим стариком. Однако во втором действии он оказывается более умным, понимающим и думающим о других.

Во втором действии гамак, на котором Дядя Ваня лежал в первом, исчезает - отдыха больше не будет. После предложения Серебрякова о продаже Войницкий доходит до предела, до грани помешательства; он с отчаянием и болью в последний раз бунтует, после чего успокаивается насовсем и смиряется со своей участью. То же можно сказать и о Елене Андреевне, которая решает уехать, но у которой тоже есть "последний бунт" - поцелуй с Астровым. Астров же понимает ничтожество, странность, тщетность его жизни, но старается это понимание запрятать как можно глубже и не обращать на него внимания.

Соня после того, как понимает, что Астров её не любит, на некоторое время полностью преображается, становится почти привидением, лицо её тревожно и печально, она сидит без движения, а в какой-то момент не сдерживается и рыдает, хотя "внешне" и не из-за Астрова. Когда он уезжает, она предпринимает последнюю попытку с ним объясниться, бросается вдогонку за ним, но он её не замечает и она расстроено возвращается. "Надо жить", "надо работать" она говорит не Дяде Ване, а себе, пытается себя в этом убедить, но не очень в этом преуспевает.

Главный элемент сценографии - окна. Когда Войницкий признаётся Елене Андреевне в любви, она находится внутри, а он снаружи; он идёт за ней, а она поочередно закрывает от него окна, закрывает ему путь к себе. Затем, при разговоре Елены Андреевны с Соней они открываются друг другу и открывают друг другу окна. А на протяжении второго действия рабочие постепенно закрывают окна ставнями, и к концу они оказываются закрыты все.

Очень важный образ - Войницкая в исполнении Ольги Барнет. Она - символ старости, гордой, глупой, страшной, смешной, беспомощной и бессмысленной; такая старость обязательно ожидает и Соню, и Войницкого, и Астрова.

Все герои, кроме Няни, Войницкой и Сони - пустые, ненужные, бесцельные люди, несмотря на прекрасные человеческие качества и внутреннюю глубину. Им незачем жить, у них нет никаких подлинных целей, интересов, побуждений. И они это понимают, но не собираются ничего предпринимать - отчасти от безнадёжности, отчасти от нежелания приложить усилия. Дядя Ваня - единственный, кто по-настоящему пытается что-то изменить, но, потерпев крах, полностью закрывается, смиряется и "умирает", впереди у него ничего больше не будет. Астров, возможно, лучше всех понимает своё положение, но все его попытки что-то изменить - искусственны, бессмысленны и обречены на поражение изначально; и его увлечение живописью и лесами, и заинтересованность своей работой и даже любовь к Елене Андреевне - всё это ненастоящее и вымученное, он выдумывает это для себя, но сам в это не верит. Няня и Войницкая живут, чтобы жить, и сами этого не осознают, однако, за исключением этого, их существование тоже бессмысленно; кроме того, оно на исходе. Соня изначально живёт по-настоящему, живёт не просто чтобы жить, но чтобы жить счастливо, чтобы любить и приносить пользу и радость людям. Однако после того, как её любовь оказывается несчастной и безответной, она обречена стать такой же "пустышкой", как и все остальные.

Табаков здесь, как мне кажется, по-новому не раскрылся, но такого "противного" персонажа в его исполнении я ещё не видел. Плотников и Назаров - настоящие Актёры, возможно, одни из сильнейших и добавить к этому нечего. Пегова очень понравилась. Барнет продолжает восхищать, в ней открываются всё новые и новые грани (в этот раз она немного напоминала Рину Зелёную). Зудина в некоторых сценах сыграла очень хорошо, в некоторых так себе; в целом лучше, чем в Последней жертве, но хуже, чем в Гримёрной и Утиной охоте. Журавлёва и Беляев выглядели точно так же, как в других спектаклях. Александр Яценко - молодец, очень ярко выступил в почти бессловесной роли.

О спектакле

Ирина Пегова: Мы репетировали с конца февраля. Это очень мало, особенно для Чехова. Наш режиссёр Миндаугас Карбаускис ориентировал нас на то, чтобы в спектакле не было заумного Чехова с какими-то пятьюдесятью планами. Чем проще, правдивее мы сыграем, тем лучше. Я читала письма Чехова, в которых он говорит, что "Дядя Ваня" - самая "чеховская" из его пьес и что всё, что он хотел сказать в драматургии, есть в этой пьесе. То, что нужно играть и как, - заложено в тексте. <…> На сцене будет стоять огромный деревянный дом. С одной стороны, декорация настолько самодостаточна, что может актёров "съесть", с другой, нам предоставляется столько возможностей её обыграть, что мы с удовольствием и сделаем. (из интервью журналу "Ваш досуг")

Олег Табаков: Пьеса Чехова "Дядя Ваня" - одна из самых лиричных интимных семейных историй, написанных великим писателем. Если учесть к тому же единство место, то это и впрямь, на первый взгляд, "сцены из деревенской жизни", но лишь на первый взгляд. Люди, действующие в этих сценах, решают вопросы поистине гамлетовские: вопросы смысла жизни, жизни и смерти, любви и ненависти. Да и возраст действующих лиц - от Сони Серебряковой до няньки - самый разный, несмотря на это, все они, в основном, люди деятельные, созидательные, занимающиеся не только собой, но и пытающиеся облегчить жизнь окружающим.

И если вспоминать ставшие уже общепринятыми слова другого классика, что красота спасёт мир, мне думается, что этот спектакль - одна из важных составляющих того культуррегентства, которым занимается фестиваль "Черешневый лес" - добавить красоту в нашу сегодняшнюю жизнь.